Проснулся я рано и, одевшись, сразу направился обследовать дом. Как и предполагал, хозяева ещё сладко спали, как это принято в провинции, и по коридорам лишь пугливо сновали слуги, в серых ливреях и пышных ярко-красных жабо они походили на мышей, которым повязали яркие бантики на шеи.
Сарча косился на них, как на привидения:
– Кошмар какой! Им будто шеи перерезали, и изнутри всё вывалилось…
– Ну и фантазия у тебя, – хмыкнул я.
– С кем поведёшься, от того и наберёшься, – парировал слуга и вздрогнул при виде ещё одного мужчины в алом жабо. – Бр… Кому это только в голову пришло?
– Зато очень удобно, – возразил я. – Всегда их трудно не заметить, не считаешь?
– Ваша правда, – проворчал он и, когда я свернул в сторону лестницы в подвал, зашептал: – Мне посторожить?
– Лучше прогуляйся до кухни, – негромко посоветовал я. – Прикажи сделать завтрак и поговори о продуктах. Кто привозит, когда, где хранятся. Вызнай всё, что сможешь.
– Будет сделано, – обрадовался он приятному и вкусному заданию, но уходить не спешил.
Когда я вынул из кармана набор отмычек, разочарованно буркнул:
– Магией же быстрее.
– Фокусы будешь смотреть в цирке, – холодно осадил я и напомнил: – Магия оставляет следы, забыл? Отмычкой быстрее и безопаснее. Всегда можно соврать, что дверь была не заперта. Встретимся в общей столовой через час.
– Если вас не будет через два, вызову стражей, – привычно кивнул он.
– Кого ты собрался вызывать? – я на миг замер и бросил на него насмешливый взгляд. – Не понял ещё, что Леверетт это королевство в королевстве? Любой из городских стражников тут же доложит Ризегану, и наше задание будет провалено. Включи голову, Сарча, и действуй осторожно.
– Простите, ваше сиятельство, – скользнув в темноту, услышал его виноватое бормотание.
Освещать себе путь магией было опасно, но и так идти самоубийство – мало ли, какие тут ловушки стоят? Пришлось воззвать к своему дракону и попросить предоставить мне звериное зрение. Не скажу, что этот способ надёжнее и безопаснее. Стальной дракон за каждую крошку помощи потребует немалую плату, но выбора не было.
Моё чутьё вело меня в подвал, дразня чувствительное обоняние шершавым запахом сырой земли и сладковатой нотой засахаренного дерева. Другой бы не обратил внимания, решив, что подвалы забиты вареньем, которым славится Леверетт, но я знал – здесь что-то нечисто. Именно за способность ощущать ложь наш противный призрак и назначил меня главным королевским инспектором.
В первом помещении не было ничего особенного, лишь мешки с крупой, короба с мукой, сахаром и солью. Во втором я обнаружил небольшой склад вяленого и копчёного мяса, колбас и сала. Куски были аккуратно разложены на полках, от которых веяло охлаждающей магией. Господин Ризеган не скупился на услуги бытового мага, а ведь это очень дорого. Особенно, если учесть, что специалиста такого плана нужно вызывать из столицы.
Подозрения мои увеличивались с каждым новым помещением, через которое я проходил. Ведь бытовая магия имеет побочный эффект – за большим её количеством можно скрыть нечто запрещённое. Моё чутьё торопило меня вперёд, и даже тревожно забилось сердце в дурном предчувствии, ведь на пути выросла единственная в подвале дверь.
– Нашёл, – удовлетворённо шепнул я при виде цельного куска дерева, из которого в городке варят особое варенье.
Судя по запаху, оно было вымочено в сахарной воде. Сделано это было для того, чтобы отбить какой-то очень характерный запах. Итак, налицо явное сокрытие некой магии плюс нечто особенное, о чём можно догадаться, лишь понюхав. И я единственный, кто может понять, что внутри, не ломая зачарованный замок.
Шагнув вплотную к двери, я шумно втянул носом воздух и…
Стал задыхаться.
Воздух вдруг превратился в густой гель, и перед глазами всё поплыло. Я отпрянул от двери, но было уже поздно. Чтобы я снова пришёл в себя, нужно немедленно принять лекарство, а оно осталось в кармане мехового плаща. Если не принять зелье, то я потеряю сознание, чего я не допускал уже долгое время. Но аллергия на шерсть некоторое время не беспокоила меня, и я непозволительно расслабился. За что сейчас, когда так необходимо быть в сознании, расплачивался.
Но что хуже – послышались голоса, которые быстро приближались. Кто-то спускается в подвал, и вскоре меня обнаружат. Господин Ризеган догадается, что я нашёл его тайну, и пиши, всё пропало! Что же делать? Как исправить ситуацию? Я не знал, но всё отползал и отползал от двери, надеясь, что мне станет лучше. Но дышать было всё сложнее, сердце заколотилось, как сумасшедшее, и перед глазами потемнело.
Собрав последние силы, я вполз в первое попавшееся помещение и пошарил по полке. Схватив нечто, – то ли сыр, то ли мясо, – принялся с остервенением кусать его и проталкивать в глотку. Пока не потерял сознание.
Очнулся в комнате, которую выделил мне хозяин дома, в постели. Надо мной склонились, внимательно вглядываюсь, несколько человек. Высокий худой мужчина с саквояжем в жилистых руках выглядел как лекарь, сам господин Ризеган, – бледный и нервно покусывающий губы, – и мой верный Сарча. Слуга охал и держался за пухлые щёки, но глаза его хитро поблёскивали. Я понял, что пока меня не разоблачили.
– Как вы себя чувствуете? – осторожно спросил лекарь. – Пятна перед глазами плавают?
Я покосился на слугу и, заметив, как тот на миг опустил ресницы, прохрипел:
– Есть немного… А что со мной случилось? Ничего не помню.
– Вы спасли мне жизнь, господин Хартш! – с волнением воскликнул Ризеган и заломил руки. – Но сами пострадали! Как я могу загладить этот неприятный инцидент?!
Я потребовал объяснений:
– Что произошло?
– Вы захотели на завтрак ветчины, – «объяснил» Сарча. – И пока я пошёл на кухню за хлебом, спустились в кладовую. Но кусок показался вам странным, и вы попробовали…
– Впредь не советую пробовать то, что кажется вам странным, господин Хартш, – горячо проговорил лекарь.
– Почему?
– Яд василиска! – простонал господин Ризеган. – Кто-то хотел отравить меня этой мерзостью, но вы… вы…
Он взмахнул руками, не зная, как ещё выразить свою признательность. А мы с Сарчей переглянулись. Слуга самодовольно, а я с благодарностью, ведь он догадался, зачем я кусал продукты и улучил минутку, чтобы выпустить туда немного своего яда. Надеюсь, никто не увидел.